Основатели театра “АХЕ” — художники Максим Исаев и Павел Семченко — кроме своей основной деятельности еще расписывают различные заведения в Петербурге и в мире.
Несмотря на то что театр»АХЕ» появился аж в 1989 году, долгое время про него больше знали по слухам. Не всякий театрал отваживался посетить “Пушкинскую-10″, что-бы воочию убедиться в том, что и в самом деле существует “Русский Инженерный Театр”, напрочь отвергающий систему Станиславского, дающий свои наполненные трюками представления в самых немыслимых пространствах, зримо воплощая формулу “произвол воображения». Как это часто бывает савангардными проектами, театр“АХЕ” был куда известнее в мире, чем в родном городе. Потом ситуация начала исправляться. Немалую роль в этом сыграл спектакль УМЕ ТОСО, показанный в павильоне»Ленэкспо”, за который театр наградили «Золотой маской». А с недавнего времени»АХЕ» наконец-то обрел собственное пространство, обжив в своем неповторимом стиле актерский клуб театра сатиры “Антресоль”.
— На вашем сайте перечислены объекты, которые вы оформили. Это полный список?
Максим Исаев. Конечно, нет. Я даже не знаю, по какому принципу этот выбор был
осуществлен. Оформляли мы гораздо больше.
— А каким образом про вас узнавали за границей и предлагали работу?
М.И. Ну, например, в Дрездене мы делали несколько театральных проектов. А
поскольку мы постоянно кричим о том, что мы художники, и иногда доказываем это делом, соответственно, поступали заказы от тех, кто видел наши спектакли. Но надо понимать, что это было не полное решение интерьеров, а просто настенная роспись. Интерьерами как таковыми мы почти никогда не занимались.
— Но ведь сейчас мы находимся в клубе“Антресоль’, и тут, мне кажется, вполне можно говорить о том, что вы полностью создали обстановку.
П.С. С одной стороны, да. А с другой все равно, это было оформление уже существующего интерьера. Изначально-то у нас был проект, в котором изменений интерьера было значительно больше.
— Настенная роспись — некий масштабный аналог картины. Только ее нельзя перевесить или подарить другу. Как вы полагаете, насколько роспись
уместна в жилом интерьере?
М.И. Мы расписали много апартаментов. Это в первую очередь дело вкуса заказчика. Я бы, например, не хотел жить в доме, где на стенке нарисована моя картина.
П.С. А я вполне могу себе представить, что, будучи богатым, прошу кого-то расписать себе одну из комнат. Хотя сам себе я бы тоже не стал ничего расписывать.
М.И. Роспись и картина отличаются еще и “концентрированностью”. Если мы
говорим не только о количестве мазков и слоях краски, а подразумеваем, что за
этим стоит нечто большее, то, конечно, картина — это произведение большой силы. Более сформулированное и сфокусированное, что ли. Роспись — то же самое, только тонким слоем и более»разряженное”. Что касается “перевесить” — к росписи очень спокойно можно относиться. Не понравилась, надоела — закрасил или сделал новую.
— А как происходит работа, кто диктует условия?
М.И. Тут есть разные варианты, они зависят от степени доверия и количества совместно проведенного времени. Например, у нас есть постоянный заказчик, который уже не требует эскизов. Он говорит: “Ребята, мне хочется, чтобы вы в своей
манере расписали заведение на такую-то тему”. Условно говоря, нужны кораблики.
А мы говорим, что кораблики — это немножко банально, и предлагаем, например, елочки. Бывает, конечно, что долго и дотошно работа идет с эскизами. Нельзя ли, например, этот пальчик вот сюда направить… Почему же нельзя? Можно!
П.С. И даже уже после утвержденных эскизов человек может увидеть то же самое
на стене и сказать, мол, нет, это мрачновато.
М.И. Это работа на заказ. Если ты автор и чувствуешь себя профессионалом, то
делаешь работу и при этом на горло собственной песне не наступаешь.
— Правильно ли я понял, что сейчас это довольно популярно?
П.С. Да. Думаю, один из привлекательных моментов тут в том, что это неповторимые вещи, которыми можно поразить знакомых: ни у кого такого больше нет.
М.И. Правда, мы решили, что мы все таки художники, которые в большей степени реализуют себя в театре, поэтому нередко даже от очень интересных предложений приходится отказываться. Просто нет времени, чтобы заниматься сразу всем.
— А был у вас опыт “вживления” в интерьеры каких-либо инсталляций?
П.С. Был такой опыт, когда в Тель-Авиве открывали первый техно-клуб под на-
званием “Фетиш”. Там как раз владельцы клуба попросили заинсталлировать бар, чтобы он стал “алхимическим”.
М.И. А сейчас он уже сгорел…
— Искусство росписи призвано лишь услаждать взор, или оно может взять на себя и функции моделирования пространства?
М.И. Если в рисунке есть некая трехмерная перспектива, пространство всегда расширяется, хоть ты тресни.
П.С. А если все более плоское, то пространство «собирается».
— То есть вполне можно зрительно расширить маленькую комнату, и на-
оборот?
П.С. Конечно.
М.И. Хотя “собрать” большое пространство за счет росписи значительно сложнее.
Тут надо работать в первую очередь со светом. И с теми же инсталляциями.
П.С. Кстати, ни разу еще не было заказчика, который хотел бы уменьшить пространство. Быть может, сделать его более уютным… Но не за счет “сжимания”.
М.И. Мне очень нравятся венские кафе. Там очень большие окна, очень много зеркал и, что удивительно, нетабсолютно никакой музыки, маленькие столики… И там
очень уютно и спокойно. Бывало, мы там и по восемь часов просиживали. Правда, тут надо учитывать, что там иная экология внешнего звука —в центре нетшумныхавтотрасс, все наполняется “гуманистическими” звуками: разговоры, шаги, звяканье, шевеление…
— А насколько долговечна уличная роспись? Это на века?..
М.И. Более того — на тысячелетия. Как-то в Дрездене в театр зашел молодой энергичный турок, которому все настолько понравилось, что он сходу попросил так же расписать его ресторан. А сейчас этот ресторан уже давно закрыли, там сделали детский сад. Но роспись оставили. Рядом сделали детскую площадку, а роспись очень трепетно поддерживают.
— Сточки зрения художника, есть ли сейчас интерьерные “штампы”, которые стоит разрушать?
П.С. Мне кажется, “евростандарт” стоит разрушать. Евроремонт, как его еще называют…
М.И. То есть гладкие, гипроком зашитые стены, галогеновые неоновые светильники, “панели”, стеклопакеты…
П.С. На самом деле, мы за движение от “потока” к ручной работе. И не только как художники, но и как потребители. Хочется ведь тепла, комфорта и уюта, а не стерильного холода.
— Спасибо. Быть может, я не спросил о чем-то важном?
М.И. Мне кажется, вы не задали два самых главных вопроса: почему “АХЕ” и почему мы бородатые…
Источник: журнал «FreeTime»
Автор: Константин Федоров
2007 год