Петербургский театр АХЕ на «Золотой маске»
Есть такие зрители, которые ждут фестиваль «Золотая маска» не из-за непременных гастролей Мариинского театра или приезда театра Льва Додина, не из-за традиционно открывающего фестиваль легендарного спектакля прошлого века или забавных кукольных представлений из провинции, а ради номинации «Новация». Правда, с этого года Союз театральных деятелей, один из учредителей фестиваля, зачем-то переименовал ее в «Эксперимент — поиск новых выразительных средств современного театра». Что ни слово в новом названии, то лишнее. Но сама-то номинация продолжает быть необходимой: в нее попадают разные шутники и маргиналы, не вписывающиеся в мейнстрим и в общем-то никаких наград не ищущие.
К сожалению, чудаков, безумцев и независимых фантазеров на просторах российского театра встречается немного. В провинции они в последнее время вообще перевелись. Так что нынешняя номинация «Эксперимент» на три четверти состоит из москвичей — театра «Тень», театра «Школа драматического искусства» и группы молодых проказников под руководством Арсения Эпельбаума, играющих капустник под названием «Optimus Mundus». Четвертый номинант — из Санкт-Петербурга. Это русский инженерный театр АХЕ, который однажды уже выиграл «Золотую маску», стал широко известным в узких кругах, но по-прежнему проходит по ведомству экспериментов.
Театр АХЕ родился в Петербурге в 1990-х годах — в художественной среде города, кумирами которой считались Тимур Новиков и Сергей Курехин. Максим Исаев и Павел Семченко, основатели группы АХЕ,— художники. На сцене они долгое время были чужаками, чопорный театральный Петербург не признавал странных ахейцев — уж больно загадочными и трудными для описания в традиционных терминах были их представления. В них всегда что-то светилось, искрилось, лилось и превращалось одно в другое, как в химической лаборатории, а сами художники, похожие на философствующих клоунов, разыгрывали (чаще всего немые) сцены загадочного содержания.
Спектакль «Гобо. Цифровой глоссарий» можно считать своего рода экскурсом в историю АХЕ, обзором самых интересных идей и приемов господ Исаева и Семченко. Новое представление, поставленное режиссером Яной Туминой,— действо в 16 картинах, рассказывающее о жизни некоего Гобо, в образе которого по очереди предстают то один из художников, то игрушечный карлик. «Это поэтическая реконструкция жизни Гобо,— объясняет Максим Исаев.— Это коллекция поляроидных фотографий Гобо. Это тени, отброшенные Гобо за ненадобностью. Это любимая песенка Гобо, переданная ему в мобильник через ИК-порт. Это мелодекламация нескладных рифм Гобо, его несмешных шуток и оговорок по Фрейду. Это текст жизни и смерти Гобо».
Выглядит это так. Один из художников, одетый в красные штаны и шапочку тореадора, тычет указкой в тот или иной предмет, а второй, облаченный в халат и с носом из бутылочной пробки, внимательно записывает. Потом иллюстрации, например «Перспектива героя»: бокал на горке соли, соединенный с резервуаром, наполненным красной жидкостью. Ее можно счесть кровью, которой истекает герой, но резервуар оказывается банкой томатного сока. Самое любопытное, что после набора таких вот занятных сценок у зрителя возникает чувство грусти за напрасно прожитую жизнь.
Центр имени Мейерхольда, 7 апреля, 16.00
Источник: Коммерсантъ Weekend
Автор: Роман Должанский.
04.04.2008