Максим Исаев и Павел Семченко, основатели театра АХЕ, — убежденные урбанисты и редко бывают за городом. Купленные ими когда-то участки поросли репейником и крапивой. Однако АХЕ любят природу, знают толк в грибах и ягодах и умеют развести огонь не только в камине, но практически где угодно.
Павел Семченко: Моя загородная жизнь давно закончена. В советское проклятое время у родителей была дача, на которую они заставляли меня ездить, — это в один-то единственный свободный от учебы день — в законный выходной! Ну и приходилось корячиться на участке, что-то там выкорчевывать — коренья какие-то. В общем, на загород у меня с детства жуткая аллергия. Единственное, что я признаю из загородной жизни, — это поездку куда-нибудь на Финский залив — на автомобиле…
Максим Исаев: …или на электричке — тоже неплохо. А еще лучше — на электричке за грибами. Очень я, знаешь ли, грибы люблю собирать…
П.С.: Но только, наверно, не эти — с пестицидами которые -— психоделические?
М. И.: Конечно нет. Скажешь тоже.
П. С.: Грибы приятно собирать на мху. Когда сухой лес и сосны. Болота мне не нравятся, — там комарье, змеи, под ногами чавкает: «Жмак-жман». Бр-р… А вот когда мох, дорога сухая, — едешь, скажем, на третьей модели «Жигулей», смотришь: ага, сосны и иван-чай растет, — значит, место это песчаное, значит, там МОХОВИКИ…
М.И.: А еще весенние грибы есть -— сморчки, строчки и вешенки. Но за ними ходить не получается. Только осенью время есть по грибы, по ягоды. А так — почти весь год в работе, в трудах. Кстати, грибы я люблю готовить. Сначала их отвариваю — на всякий случай, чтобы из них вся отрава вышла, а потом жарю.
П.С.: Я знаю прекрасный способ. Грибы нужно пожарить в большом количестве масла, а потом выложить их в банку и залить тем же самым маслом. Закрыть банку крышкой — и в холодильник. Потом весь год можно ими лакомиться… И все-таки загород не для меня.
М. И.: Хотя за городом ты бы очень пригодился. Ты же по образованию каменщик, печи и камины складывать можешь…
П.С.: Помню, когда я отдавал долг Родине в Вооруженных Силах, мы сделали такую печку в бане из использованных газовых баллонов. Отрезали у них горлышки, вставили в кирпичную печку и наложили камней. В итоге получилась каменка. Военная такая хитрость.
М.И.: Много было военных хитростей. Я ведь тоже долг Родине отдавал — в космических войсках. Тогда они, правда, еще ракетными назывались. И, говоря о загороде, проходил службу под Москвой — в Щелоково. Был я в полку художником, и, надо сказать, работы было достаточно, так как в тот год много политиков поумирало: Черненко, министр обороны Соколов… А на плацу мне нужно было делать их скорбные портреты. Наш замполит все партийные передвижения знал заранее. И вот однажды, пока страна мирно спала, он уже получил информацию о том, что Горбачев станет генсеком. Той же ночью я нарисовал портрет Горби — большой такой — пять на четыре метра.
П.С.: После армии я работал каменщиком. Помню, что приводил старинные петербургские дома в порядок — реставрировал, так сказать. Хорошо получалось. Я брал отбойный молоток и разбивал им засоренные дымоходы. Находил в основном пепел и сажу, а иногда домашние тапочки, старинные деньги тоже, конечно…
М.И.: Золотце, серебро…
П. С.: Нет, медь в основном. Но тогда эти находки не ценились. Зато ценились кирпичи, — на них, знаешь, такие печати были с инициалами: «А.П.», «О. Г.», «Петров и Водкин» и так далее. Кидали старинные кирпичи в грузовик и ехали продавать богатым дядям. Ате, в свою очередь, везли их за город — выкладывали ими дорожки или камины делали.
М.И.: Нет, не хотел бы я жить за городом — даже в доме с камином из старинных кирпичей. Я — конкретный урбан. Когда пошли дети, я предпринял попытку наладить свои отношения с загородной жизнью. Купил несколько домов. Один был то ли в Псковской, то ли в Новгородской области. Второй — в бывшем имении тещи Льва Толстого -— в Акуловке. Потом купил третий дом в каком-то диком садоводстве. Но когда я сжег там свой сарай, а также полдома соседа — я понял, что с загородной жизнью надо рвать. И порвал-таки. Знаю, что мой первый дом местные жители разобрали на сувениры, — наверно, уже тогда поняли, что я стану известной личностью.
П. С.: Ты интенсивным землепользователем был а я пассивным. Так что имуществом за городом похвастаться не могу. Я вообще кладбища люблю, особенно Смоленское. Там очень приятно. Почти загород: тихо, деревья шумят.
М.И.: А готы там были?
П.С.: Нет, но слышал, как они там, на кладбище, стихи читают…
М. И.: На немецком?
П.С.: На угро-финском.
М.И.: На самом деле в Финляндии готов больше, чем где-либо в Европе. И они там самые прекрасно-декорированные. Природу любят, тишину и кладбища.
П.С.: Тогда я, пожалуй, гот. Латентный… Для меня главное — чтобы за городом вода была, чтобы она за горизонт уходила. А отсутствие камина компенсируется пироманией, желанием что-нибудь поджечь, использованием огня во время спектаклей.
М.И.: Но мы уходим от огня потому, что использовать фейерверки и вообще любой вид огня на европейских подмостках становится все сложнее. Там закон издали, запрещающий не то что огонь использовать, даже имитировать курение на сцене. Теперь вместо сигарет приходится применять белые палочки: дуешь в них — и вместо дыма тальк сыпется. Но вообще мы любим всё натуральное: если льем вино — значит, используем вино, если огонь — значит, должен быть настоящий огонь. А так, если бутафория одна — это фиглярство какое-то, все в театр превращается.
П.С.: А я вспомнил еще кое-что. Один интересный камин, который я смастерил для спектакля Sine Loco. Угли помещал в воздухе, и они горели. Искры от них падали в бассейн, а сбоку стоял вентилятор, который создавал тягу и плавил свинец при этом. Разжигать этот камин удавалось минут за пять.
М.И.: Да у нас огонь ведь почти во всех спектаклях. В одном перформансе, помнишь, мы брали ватные шарики, пропитывали их скипидаром, поджигали и кидали. Вся площадка была усеяна этими «колобками». Затем накрывали ее большим листом бумаги, и она очень красиво прогорала.
П.С.: Мы же первыми стали подвешивать эти огненные шарики в воздухе и быстро раскручивать их. Файр-шоу тогда же не было. Потом у нас был огненный занавес — сначала прогорал одной полосой, а потом как бы раскрывался в разные стороны.
М.И.: Была еще идея в качестве составляющей проекта «Фауст в кубе» сделать огненные скульптуры. Они должны были особым образом прогорать и трансформироваться. В общем, получилось бы шоу, но осуществить его не смогли, — виноваты, как всегда, финансы. Правда, часть инсталляции на презентации книги комиксов «Фауст в кубе» мы все-таки сожгли. Огонь нам важен, как воздух. Это наш кислород.
Источник: ЗАГОРОД | предместья Петербурга
Текст: Ольга Хорошилова
5 мая 2007